Как Валерий Брумель помог Жоресу Алфёрову сэкономить $150

Тема пропавшего чемодана в Чикаго натолкнула на воспоминания. В Америке действительно долго не объясняют: надо быстро шевелить мозгами… Байка на схожую тему от нобелевского лауреата, из моей книги «Калитка имени Алфёрова»:

Жорес Иванович Алфёров (автор снимка — Юрий Белинский)

В Нью-Йорке меня опекал Семен Моисеевич Айваз, уроженец Крыма, который в Национальной Академии наук США подрабатывал тем, что встречал и провожал сотрудников АН СССР. Будучи консультантом Музея Метрополитен по скульптуре Ближнего Востока, он шутил: «Чтобы вы не заблуждались насчет моей национальности, я араб, но через букву «п». Он меня поздравил с Франклиновской медалью, сказал, что это очень редкий случай, что рад и горд за соотечественника.

«Вы пробыли в Америке полгода и у вас наверняка большой перьевес», – продолжал он со своим непередаваемым акцентом. Естественно, у меня был перевес багажа. За полгода набралось довольно много барахла, хотя я послал домой 33 тяжелые посылки корабельной почтой – в основном, книги, оттиски статей, отчеты. Но многое осталось, вдобавок я купил довольно дорогой по тем временам японский стереокассетник, а на день рождения мне подарили проектор для слайдов «Кодак-Карусель». Жил я, между прочим, в дорогой гостинице «Уолдорф Астория», в номере, где останавливался Федор Шаляпин, – благо, платила Американская Академия наук.

Бесплатно разрешалось провозить не более 20 кг, а за каждый лишний килограмм оплата была порядка 7-8 долларов. Если учесть, что суточные советского командированного составляли 10-11 долларов, то сумма набиралась приличная.

И вот пришел ко мне Семен Моисеевич Айваз и говорит: «У вас же, конечно, перьевес. И за перьевес нужно платить большие деньги. Я сделаю так, что вам не нужно будет платить за перьевес». Я говорю, не беспокойтесь, мол, у меня перевес, но я заплачу. «Ну что вы, — возразил он. — Деньги есть деньги. Вы вернетесь, поменяете их на чеки «Березки», купите подарки родным… Послушайте меня, как мы это сделаем. Перед отлетом мы отвезем ваши вещи на терминал. Мы приедем туда с вашими чемоданами, мы предварительно взвесим их, чтобы увидеть, какой перьевес. Потом мы зайдем за колонну, и все тяжелые вещи из чемоданов вытащим и сложим. Взвесим чемоданы и увидим, что это как раз то, что нужно. И понесем оформлять багаж, после чего вы скажете: «Ой, извините, я забыл взять свитер, а там может быть холодно». И мы снова зайдем за колонну и положим тяжелые вещи обратно».

Я поблагодарил Семена Моисеевича и заверил, что его метод меня не устраивает. Он тщетно пытался меня переубедить. Но в день отъезда он все-таки сопровождал меня на городской аэровокзал. Мы поставили чемоданы на весы – при норме 44 фунта, два чемодана весили 90 фунтов. Он сказал: «Слушайте, бывает, простят 3 фунта, 5 фунтов. Но двойной перьевес Вам не простят».

Я ставлю чемоданы на стойку «Пан-Америкэн Компани» в полной готовности заплатить примерно 150 долларов за перевес и молодой клерк приступает к оформлению. Семен Моисеевич Айваз по-прежнему талдычит мне одно и то же. Я прошу его не вмешиваться и обращаюсь к молодому человеку: «А Вы знаете, Брумель уже прыгает!»

Если помните, знаменитый советский прыгун Валерий Брумель разбился на мотоцикле, его лечил профессор Илизаров в Кургане по специальной методике и в результате Брумель стал снова тренироваться. Молодой человек восклицает: «Неужели?», – я подтверждаю: «Да, уже берет 190 см, скоро возьмет два метра». Так мы поговорили, он заметил, что на моем багаже нет бирочки с адресом, на случай пропажи, и любезно ее прикрепил. Мы с ним тепло прощаемся, напоследок я обещаю передать от него привет Валерию Брумелю. Парень сияет, выдает мне квитанции и не берет ни копейки за двойной перевес.

Мы отходим от стойки, и Семен Моисеевич Айваз говорит: «Я вижу, что у вас все идет хорошо. Бывает, они прощают три фунта, ну – пять. Максимум, что я видел в своей жизни – десять, а Вы можете представить, сколько советских ученых я провожал. Но чтобы простили двойной перьевес?! Я не понимаю одного – при чем здесь Брумель».

«Семен Моисеевич, – отвечаю я, – у вас в Америке есть хорошее правило: в магазине, в банке, в аэропорту у клерков табличка на груди. Подойдя к стойке и увидев, что меня будет обслуживать американский парень Джон Брумель, я спросил себя: неужели он не знает о своем великом советском однофамильце. С приветом Валерию Брумелю, я, конечно, преувеличил, поскольку лично с ним не знаком, но он действительно снова прыгает». Семен Моисеевич задумчиво посмотрел на меня и сказал: «Я вижу, Вам не зря дали Франклиновскую медаль».

В следующий раз, когда он провожал меня и академика Тучкевича и мы вошли в здание аэровокзала, я спросил: «Ну что, Семен Моисеевич, зайдем за колонну?» Он сказал: «Да нет, с вами никуда заходить не нужно. У Вас и так всё прекрасно получается».