Путешествие из Москвы в Гану. Часть I

Начало полной приключений командировки в Западную Африку.
О самой командировке читайте здесь:

Первые полгода в Африке
Впереди – далёкий блеск алмазов, а вокруг – весёлая жизнь русских в Африке. Часть 1
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 2. Жизнь и приключения обезьяна Ваньки
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 3. Как же добраться до Сьерра-Леоне?
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 4. Крокодилы, бабуины и мы
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 5. Некоторые тропические неудобства
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 6. Взрыв

1962 год. В карманах у меня не было ни цента, ни пенни, ни тугрика, но были советский загранпаспорт, авиабилет Москва — Лондон — Аккра и расческа. Где-то на самом дне одного из внутренних карманов моего красивого синего вельветового пиджака притаился «открепительный талон» — хлипкая бумажка, похожая на квитанцию из часовой мастерской, которая свидетельствовала, что я, такой-то, сдал членский билет спортивного общества (комсомола) в его Центральный комитет, и что настоящий талон является его заменителем на новом, заграничном месте.

А в кармане вельветовых же брюк был носовой платок. Чистый. От мамы. Мы были в воздухе уже больше двух часов. Под нами в основном лежали облака, но когда в них возникали окна, я до боли в глазах всматривался в то, что внизу: а там уже был не Советский Союз. В душе теплилось чувство какой-то возвышенной тревоги в сочетании с ощущением нереальности происходящего. Десятки миллионов людей и думать не могли о том, чтобы оказаться за пределами СССР. А зачем?

Не нужен нам берег турецкий
И Африка нам не нужна.

Это правильные мысли, а те, у кого мысли были неправильными, справедливо ощущали дискомфорт, и из них многие даже поплатились за стремление за границу. А я вот летел над заграничной территорией всё дальше от своей страны, и мне во след не неслись проклятия, обвинения в сионизме и предательстве… Это порождало ощущение причастности к какому-то особому меньшинству, подтверждавшееся и тем, что самолет был заполнен лишь наполовину. Еще бы! Легко ли набрать достаточное количество людей для такого эксклюзивного дела, как полет за границу? Мы летели над Балтикой, и слева внизу иногда проступали обрывки каких-то береговых линий — то ли Польша, то ли Германия. Я все время надеялся, что облака разойдутся и станут видны города, дороги, корабли… Но облачность, наоборот, становилась более плотной. По бортовой трансляции передали, в котором часу по московскому и лондонскому времени состоится посадка и что в Лондоне +22 градуса по Цельсию.

Не я один с интересом всматривался в облака под нами. Кто-то спросил стюардессу, неприступно проплывавшую по проходу, будет ли такая облачность тянуться до самого Лондона.

— Над Англией всегда облачно, — бросила она в ответ.

Лондон с высоты птичьего полёта

Она была ширококостной, с тяжелым задом и не слишком красивым лицом, с манерами типичной советской продавщицы: вас много, а я одна, хотя, конечно, в слегка припудренной форме. Да… трудно было найти в СССР симпатичную женщину для такого ответственного дела! Наконец нам скомандовали пристегнуть ремни, самолет нырнул в ослепительное облачное поле, пронзил его, и через несколько минут мы оказались в довольно пасмурном подоблачном пространстве. Внизу была четко видна земля с прямыми дорогами, домиками-близнецами вдоль них, деревьями.

Я тогда находился под впечатлением «Саги о Форсайтах» Джона Голсуорси, считал ее величайшей книгой всех времен и народов. Я смотрел на Англию и думал, что все это происходило именно здесь, что герои видели то же, что сейчас видел я, только, конечно, не с такой высоты. Мы вышли из самолета. Вокруг царила обыкновенная аэродромная суета, сновали буксировщики, заправщики, самоходные трапы. А я обратил внимание на то, как пах воздух Англии. Это был запах чисто вымытой палубы боевого корабля, знакомый мне с детства, когда я много раз проводил каникулы на кораблях, где служил отец.

Наступал критический момент. Мне предстояло сопоставить то, что в России называлось «английский язык» с тем, что здесь должно было называться «English». Мелькнул в памяти Паганель, который по ошибке выучил португальский вместо испанского. В небольшой группе пассажиров, высадившихся с нашего самолета, все, кто не молчал, говорили по-русски. Рядом со мной стояла элегантно одетая женщина с толстым пацаном лет 8–9. Он говорил ей, что, если папа их не встретит, они поедут на «басике». Ага, что-то знакомое. Скоро подъехал автобус, и все поехали к зданию аэропорта вдали.

Показались надписи на английском. Когда мы высадились, какая-то женщина в униформе предложила прибывшим в Лондон пройти сюда, а транзитным пассажирам — туда. Я все понял, но от волнения не сразу себя классифицировал: к какой из этих категорий я отношусь. Выяснилось, что я — единственный транзитник на борту. Мелькнула в душе гордость — вот, мол, вы сейчас разбредётесь по твердой земле, вольетесь в привычные квартиры, а мне еще лететь и лететь, огибая планету и прошивая облака. Когда все прибывшие в Лондон ушли туда, куда им указали, я остался с той же женщиной в униформе.

Она предложила мне следовать за ней. По дороге я спросил, который час в Лондоне, назвав ее после мучительных колебаний «мэм», как вежливее, а не «мисс», как более соответствовало ее возрасту. Она глянула на меня чуть иронично и ответила. Похоже, мы действительно говорили на одном языке. Она подвела меня к транзитным кассам, объяснила, что делать с билетом, показала, где зал ожидания. До посадки оставалось часов шесть. В кассе мне выдали еще один билет — до Аккры, большой и красивый, на рейс «Лондон — Кейптаун» компании B.O. A.C.

Во мне росла и вздувалась радость: все вокруг говорили на понятном мне языке, все меня понимали, я — в Лондоне, хоть и в аэропорту, а тут еще и Кейптаун! «В кейптаунском порту с какао на борту…», — черт побери… Значит, все это действительно существует! И я скоро повисну где-то над облаками, между легендарным Лондоном и тем самым Кейптауном, где в таверне «Кэт» дрались когда-то матросы с «Жанетты» и с английского теплохода, о чем мне было с детства достоверно известно. Я бродил по залу между рядами темнокожих кресел, где дремали люди, подходил к стендам с книжками и газетами, где у меня захватывало дух, но ничего купить не мог… Пару раз по радио предлагали принять участие в двухчасовой автобусной экскурсии в Лондон для тех, кто не имел въездной визы в Англию, но и тут нужны были деньги. Я поминал самыми черными словами тех, кто дотянул мой выезд до последнего мгновения и выпихнул в заграничную жизнь без денег.

Объявили, что транзитные пассажиры могут пройти в соседний зал на обед. Предположив, что это бесплатно, тоже потянулся туда вместе со всеми. Я оказался за столиком с каким-то тощим стариком. У него было красное, будто без кожи, лицо, прозрачные, почти жидкие, хотя и не слезящиеся, глаза. И весь он был каким-то крупно — и мелко — клетчатым цветов хаки, беж и коричневого. Мы вежливо и отстранено поздоровались, не называя своих имен. Он сразу сказал, что сам из Южной Африки и летит в Кейптаун. А я — из России и лечу в Гану.

Его лицо на мгновение застыло от удивления, но он быстро переделал удивление на вежливую мину и погрузился в изучение короткого меню. Мы оба заказали «седло барашка» и пока ожидали, он неловко хихикал и покашливал. Мне не хотелось разговаривать с этим наверняка расистом, ведь я летел помогать свободным неграм. Принесли еду. Старик принялся есть, периодически бормоча что-то вроде «да, времена…» Я тоже углубился в «седло барашка». Такого изумительного мяса я никогда в жизни не пробовал. Под хрустящей корочкой — нежнейшая, сочнейшая субстанция, которую и мясом-то назвать было бы слишком грубо. Наверное, это был молочный ягненок. А вот гарнир разочаровал: кучка поджаренной соломкой картошки (это хорошо), несколько вареных морковинок (ненавижу), кучка зеленого горошка и ещё не помню что.

Все это выглядело красиво, но как-то недоделано, вроде детского конструктора. На десерт была щедрая смесь из кусочков сочных разноцветных фруктов. В России такое изобилие я даже и представить себе не мог.

— Как называется этот десерт? — спросил я у старика.
— Обыкновенный фруктовый коктейль, — несколько озадаченно ответил он.

Потом снова потянулось ожидание.

Я изучал красивый билет, который мне выдали. Вот здесь я не все понимал. Практически все слова были знакомыми, но общий смысл иногда исчезал из-за каких-то особенностей стиля — то ли рекламного, то ли узкопрофессионального. Ну ладно, подумал я. Билет есть, значит, в самолет пустят, а в деталях разберусь по ходу дела.

Наконец, пассажирам, летящим рейсом на Кейптаун предложили собраться у такого-то стенда. Я разглядывал «команду» с любопытством. Больше половины – негры. Красиво, но своеобразно одетые негритянки, бывалого вида белые… И я среди них, напустив на себя вид, будто летаю над материками по крайней мере по несколько раз в год.

Английский самолет «Britannia» показался мне менее комфортабельным, чем наш, и тесноватым. И здесь не все места были заняты. К моему большому огорчению, наступали сумерки, и за иллюминатором ничего не было видно.

Перед каждым сиденьем в кармашке было по несколько рекламных буклетов об авиакомпании и самолете. Был там и список напитков, предлагающихся пассажирам, который меня сильно взволновал. Такое раньше я встречал только в книгах. Стюардессы сразу же двинулись по проходам с тележками, нагруженными напитками. Я лихорадочно соображал, платно или бесплатно. Опять вчитывался в текст на обороте билета – непонятно! А спросить у стюардесс было как-то неловко.

Я наблюдал, как принимали напитки другие и, по некоторым признакам сделал вывод: бесплатно. Когда дошли до меня, я выбрал знаменитую кока-колу – символ захватывающего космополитизма. На первый вкус она показалась мне какой-то аптечной микстурой, но я убедил себя, что просто ещё не привык, не зря же её пьет весь несоциалистический мир! Выпил, сижу, жду. Ничего не происходит.

По проходу покатили тележку с «жесткими» напитками, и я не устоял, взяв коктейль «сухой мартини». А кто бы мог устоять в подобной ситуации после стольких лет чтения англоязычной литературы, где все бизнесмены, сыщики, разведчики и авантюристы только и знают, что пьют «сухой мартини»? Крепость напитка ошеломила меня. К такому я не привык, но, как и в случае с кока-колой, убедил себя в необходимости его «освоить». По мере «освоения» я ощущал, как голову заполняет приятная легкость, а сердце – отвага. И когда мне принесли счёт, я встретил ситуацию совершенно хладнокровно.

Тем временем самолет пошел на посадку во Франкфурте-на-Майне. Нам разрешили выйти и размяться прямо на летном поле метрах в 50 от машины, пока шла дозаправка. Прибыли и новые пассажиры. Когда я вернулся на свое место, кресло рядом было занято строго одетым негром лет сорока пяти.

– Не возражаете? – спросил он вежливо.
– Конечно, нет.

И вот мы снова в воздухе. Обменялись с соседом краткой информацией. Он – ганский дипломатический работник, служит в Канаде. В Германии был по делу, теперь летит домой в краткий отпуск. Когда дипломат узнал, кто я, сказал: «Рад видеть такого человека!» Я почувствовал некоторую неловкость: аванс был слишком велик, но опять же, — я еще к чему-то не привык, а дипломаты должны знать, где, кому и что говорить. Мимо нас вновь катили тележку, усавленную бутылками с заманчивыми этикетками. Дипломат предложил:
– Выпьем? – и кивнул в сторону тележки.
– Я уже выпил, – туманно ответил я.

Он не стал докапываться до смысла моей фразы, взял со столика стакан, и тележка покатилась дальше. Я понял, что это хороший шанс узнать, как же обстоят дела с выпивкой на самолете.

– Я что-то не могу разобраться, входит ли выпивка в стоимость билета.
– В салоне «люкс», – он ткнул пальцем в переднюю часть самолета, – входит. А в нашем бизнес-классе – нет.
– Ну вот я и влип.
– А в чем дело?

Я рассказал, что произошло, как не устоял я перед соблазном попробовать знаменитый напиток, показал счёт.

Поехали…? – Так это ерунда! Я за вас заплачу!
– Я буду очень благодарен. Дайте мне ваш телефон. Как только я получу деньги в Аккре, а это будет в первый же день, свяжусь с вами и привезу деньги туда, куда скажете.
– Да ни за что! Я угощаю!
– С чего это вдруг? – удивился я.
– Непонятно? Вы оставили семью, родителей, привычную жизнь и едете куда-то в Африку, а для вас это, наверное, край света, – чтобы нам помогать! Так разве я не помогу вам в этом маленьком затруднении?

Вот это да! Я не знал, что сказать, а он, не дожидаясь благодарственных излияний с моей стороны, достал карту напитков и сказал: Поехали! И мы очень хорошо прокатились по карте. В этом познавательном путешествии я основательно ознакомился практически со всеми напитками, о которых раньше только читал. Но мы знали меру, не глотали их залпом, делали перерывы, о чем-то друг другу рассказывали, только не помню, о чем. Запомнил, пожалуй, одну его фразу, которая мне понравилась, так как демонстрировала безбрежность возможностей английского языка: когда он узнал, сколько стоят в России сигареты, он сказал, что при таких ценах он «would smoke his head off» (откурил бы себе голову напрочь).

Мы были в прекрасном настроении и твердо стояли на ногах, когда приземлились в Триполи. Там была большая дозаправка, и нас отвезли в аэропорт. Ливия тех времён была, видимо, довольно гнусной дырой. Нефть ещё никак не повлияла на ее состояние. Рядом с Триполи находилась какая-то американская база. Мы вошли в очень большую комнату с низким потолком и практически голыми стенами. В одном углу был буфет с прохладительными напитками, кофе и какими-то странными сластями – что-то среднее между плотно застывшей манной кашей и пирожными. Вдоль стен стояли тяжёлые, обшарпанные кресла. Ввалилась группа из полутора десятков американских солдат, руководимая низкорослым сержантом чудовищной ширины с руками толстыми, как свиные окорока. Он управлял своими подопечными, как овчарка стадом овечек: бегал туда-сюда по краю группы с растопыренными руками, что-то негромко покрикивал, оттесняя всех в угол. Потом вызвал двоих и отправил их в буфет. Они принесли всем по бутылке кока-колы. Ребята пили и скромно посматривали по сторонам. Они были в чистенькой форме цвета светлого хаки, и при них были не рюкзаки, а красивые армейские дорожные сумки с надписью «US Army». Все они по виду были моложе меня. Солдаты агрессивной армии США.

Но больше всего меня поразило другое: через пустое пространство в середине огромной комнаты по диагонали шёл гигантский таракан. Он шёл спокойно, у всех на виду, ни на кого не обращая внимания, целеустремлённо и прямо, исполненный чувства… принадлежности, что ли. И в том смысле, что он – неотъемлемая часть этой страны, и в том, что это — его страна, он здесь хозяин. «Да это же Африка! – подумал я. – Мы уже в Африке!»

Потом снова полёт в чёрной ночи, и ни огонька под крылом. Я мог представить, что там Сахара, но ничего не видел. А тем временем начали сказываться последствия нашей подробной и вдумчивой экскурсии по карте напитков: мы с соседом уснули. Меня разбудило восходящее солнце, бившее лучами в левый борт самолета. Внизу проплывала кирпично-красная равнина, покрытая кое-где пыльно-зелёными зарослями. Я привёл себя в порядок. Зашевелились пассажиры, а я всё смотрел, не отрываясь, на Африку. Солнце поднималось всё выше, и границы окоёма внизу начали терять чёткость, растворяясь в вибрирующем жарком мареве. Где-то в глубине души шевельнулся страх, и какой-то голосок пропищал: «Да разве здесь можно жить?» Но его тут же забил другой голос – громкий, решительный, мужской. «Можно! Ещё как можно! И ты будешь здесь жить хорошо, и если придется схватиться с этой землёй и с этим солнцем, ты победишь и возьмёшь у них всё, что сочтёшь нужным!»

А самолет уже шёл над плотными тёмно-зелёными лесами, подернутыми голубой утренней дымкой, над беспорядочным нагромождением горных хребтов, над золотистой равниной с редким кустарником, за которой, сливаясь с небом, вздыбилась голубизна Атлантического океана. Там на границе воды и суши угадывался большой город – Аккра, столица Ганы.

Замелькала разметка посадочной полосы, и самолет подрулил к аэровокзалу – длинному приземистому зданию, похожему на ангар. Когда я ступил на трап, в лицо ударил горячий пар, икры ног повыше носков слегка защипало, как от ожога – таким показался мне воздух Ганы. И ещё одна непонятная и смутно тревожащая черта воздуха – какая-то непрерывная пульсация, будто кровь стучит в висках после длительного бега… Вокруг сновали люди — в основном чернокожие, но кое-где были видны и белые. Значит, жить здесь, действительно, можно. Конечно, нужно будет как можно скорее приобрести соответствующую одежду, а пока пришлось снять и нести в руках мой модный вельветовый пиджак. Мой сосед-дипломат тоже снял свой элегантный пиджак и оказался в рубашке с короткими рукавами. По границам аэродрома виднелось множество пальм. Не таких, как в Сочи, — с жестяными, похожими на растопыренные пальцы, листьями. Эти были изящные, с ветвями, как страусиные перья, которые плавно извивались под ветром с океана. Буквально в течение нескольких минут определил и источник пульсации воздуха – тамтамы, сигнальные барабаны. Потом я понял, что этот звук слышен в Гане почти всегда и везде.

Быстро получил свой чемодан, прошёл пограничный и таможенный контроль и с благодарностью распрощался с соседом-дипломатом. Его ждала машина. Он замешкался немного, спросил, уверен ли я, что меня встретят. Я ответил, что абсолютно уверен. И мы расстались навсегда. Очень скоро мне предстояло близко познакомиться с десятками, даже сотнями ганцев. Люди как люди – простые и замысловатые, добрые и жестокие, умные и не очень, подлые и благородные… Но этот был первым, а это многое значит.

Тут же ко мне подскочил человек в лёгких серых брюках, белой рубашке с короткими рукавами и при галстуке. Казалось, он откуда-то наблюдал за мной и ждал, когда уедет тот, с кем я разговаривал. Спросил мою фамилию, сам представился сотрудником ГКЭС (Государственного комитета по экономическому сотрудничеству) – учреждения, которое курировало за границей все виды экономической помощи.
– А кто это был с тобой, – спросил он.
– Да так, сосед. Сидели рядом.
Мне вовсе не хотелось рассказывать ему о нашем знакомстве и сопутствовавших ему обстоятельствах.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Если эта заметка Вам понравилась, поделитесь ею со своими друзьями в социальных сетях: кнопки «Поделиться» располагаются ниже

Связанные с этим материалом заметки:

Путешествие из Москвы в Гану. Часть II
Обеды на африканских дорогах-1. Рыба по-гански
Обеды на африканских дорогах-2. Кенке и банку
Обеды на африканских дорогах-3. Пюре из слоновьих ушей
Гана. В затопленных джунглях
Обыкновенная поездка русских по Африке
Первые полгода в Африке
Впереди – далёкий блеск алмазов, а вокруг – весёлая жизнь русских в Африке. Часть 1
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 2. Жизнь и приключения обезьяна Ваньки
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 3. Как же добраться до Сьерра-Леоне?
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 4. Крокодилы, бабуины и мы
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 5. Некоторые тропические неудобства
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 6. Взрыв
Все заметки того же автора

Полезные ссылки:

Купить авиабилеты по выгодной цене
Купить билеты на поезда для поездок по Европе
Надёжно и выгодно забронировать отель или апартаменты по всему миру
Заказать трансфер на такси из аэропорта или от ж/д вокзала до отеля (и обратно)
Заранее забронировать экскурсии в более чем 600 городах мира
Оформить онлайн страховой полис путешественника