21.11.2019 Валерий Максюта Африка, Гана, Страны
Комментариев: 2
Просмотров: 1374

Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 7. Покупка машины (натюрморт)

Продолжение рассказа о полной приключений командировке в Западную Африку.
Начало читайте здесь:

Первые полгода в Африке
Впереди – далёкий блеск алмазов, а вокруг – весёлая жизнь русских в Африке. Часть 1
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 2. Жизнь и приключения обезьяна Ваньки
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 3. Как же добраться до Сьерра-Леоне?
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 4. Крокодилы, бабуины и мы
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 5. Некоторые тропические неудобства
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 6. Взрыв

Мне очень хотелось иметь машину  не после возвращения, а прямо здесь, в Гане. Я с удивлением обнаружил, что машин в Гане было явно больше, чем в СССР (в пересчете, скажем, на тысячу человек). Это объяснялось, с одной стороны, тем, что ганцам было доступен автомобиль любой страны-изготовителя, в том числе и дешевые маленькие машины (а советским людям, – в СССР того времени, – только «Москвичи» и «Запорожцы», да и то в очень ограниченных количествах, верхом престижа были «Волги», но их давали лишь по особой разнарядке, элитному, как сказали бы сейчас, руководству).

С другой стороны, на Гану иногда проливался золотой дождь, и у некоторых групп населения вдруг появлялись крупные деньги. В то время маленькая Гана занимала первой место в мире по производству какао, и если у других производителей (например, у бразильцев) случался неурожай, ганские фермеры гребли деньги лопатами, обслуживая львиную долю мировой потребности.

Вот в такие моменты фермеры из Богом забытых деревушек покупали себе огромные американские машины, чтобы ездить на них от дома до бара (среднее расстояние – метров 150). Разумеется, в следующем году ситуация складывалась иная, иностранные конкуренты приходили в себя, цены падали, и у большинства купивших машины в Гане не оказывалось денег даже на бензин. Когда проезжаешь через основные районы производства какао в Ашанти, видишь неподвижные машины почти у каждого дома, как памятники процветанию и глупости. Краска на таких машинах обычно была высококачественной, и внешне все выглядело даже красиво, пока однажды мне не довелось случайно остановиться у одной из них. Уже не помню почему, но я ударил ее кулаком по крылу и пробил насквозь: все железо под краской сгнило. Этот случай запомнился мне потому, что он привел меня в шоковое состояние, но не из-за нерадивости ганских автовладельцев. Меня ужаснул ганский климат, который за пару лет превращает в ничто железо автомобильных корпусов.

 А во что он превратит за год меня?? Правда, очень скоро я понял, что это как раз один из тех случаев, когда человек прочнее железа. Но сейчас речь не об этом, а о том, что машин в Гане много, и, конечно, не все они были мертвыми и сгнившими. Однажды Сидоров – новый начальник нашей экспедиции – где-то услышал, что в этих местах можно купить неплохую легковую машину фунтов за 60. Все наши ребята благоразумно приняли эту информацию к сведению, не более того. («А на фиг она здесь нужна?»). Только нам с Сидоровым эта новость запала в душу. Почему ему – не понимаю. В его распоряжении были практически все наши машины. Почему мне – понятно.

Повторяю: мне очень хотелось иметь машину, и не в Союзе, а прямо здесь, в Гане. Куда на ней ездить – это, конечно, вопрос, но не принципиальный. Можно в магазин или в офис (250 метров), к Томсону в Центр (150 метров). А можно и на створ к реке – это мили три, можно в Банду – десять миль. Мне казалось, что в Банде всегда танцуют, всегда горят яркие огни ее кабачков, всегда стройные нарядные девчонки машут вслед проезжающим мимо европейцам… Да, Банда привлекала… А Венчи – это еще дальше, а Течиман?.. А быть владельцем собственного автомобиля, это что — просто так?! В общем, мы с Сидоровым решили действовать. Для начала я предложил послать на разведку Джозефа Баду (Тетифо) как совершенно надежного ганца, а Сидоров гарантировал ему джип и бензин. Джозефа не было субботу и весь день воскресенья. Но к вечеру он появился и сообщил, что в этой части страны машин за 60 фунтов в продаже нет. Ближайшее место возможной покупки – Течиман – это миль пятьдесят от нас.

Там продается такси за 200 фунтов, но, по мнению Джозефа, цену можно будет сбить до 100. Ниже – нереально. Эти сведения мгновенно протрезвили Сидорова. Но не меня.

— Дадите машину съездить в Течиман?
— Постараюсь. В следующее воскресенье.

Мне нужен был эксперт, который бы оценил состояние машины. Лучшим механиком экспедиции был Тед Бжезинский. Я вообще считал его гениальным механиком и великолепным водителем. Но он иногда раздражал меня своей «плоской трезвостью», если так можно сказать, и вечным скепсисом. Я не понимал, как вообще можно жить с таким складом ума и не повеситься с тоски. Тем не менее, меня к нему что-то тянуло: вероятно, его глубочайший профессионализм и уверенность в своих силах. Не могу сказать, почему, но мне казалось, что и он ко мне тянулся. Я предложил ему вылазку на следующее воскресенье. Внутренне я весь сжался от тоскливой скуки: сейчас начнет критиковать меня за решение сделать такую покупку, найдет повод съязвить. Но он сразу же согласился, видимо, предвкушая вызов со стороны незнакомой машины. Неожиданное желание ехать со мной высказал и Сидоров. Я скис. Если едет начальство, то это будет его, а не моя, поездка. Это я и донес до него в вежливой форме, но Сидоров твердо сказал:

— Нет. Это твоя поездка. Мы в ней только с твоего согласия. Скажешь «нет», и не поедем. – Но при этом он посмотрел на меня так, что сказать «нет» у меня не повернулся бы язык по многим причинам.
— А почему «мы»?
— Лева Грызунов тоже хочет. Место ведь есть.
— А ему-то зачем?
— Говорит, что ему в воскресенье ну, абсолютно нечего делать.
Аргумент был неотразимым. Хорошо только, что с ним не пришли все остальные участники экспедиции.
— Без жены, надеюсь?
— Без жены.

Выехали мы еще затемно. На переднем сидении рядом с шофером сидели мы с Тедом. На заднем – Сидоров, Лева и Джозеф. Джозеф и Тед по шоферской привычке сразу задремали, а Сидоров и Лева о чем-то тихо переговаривались. Было прохладно. Когда проезжали Банду, Сидоров вдруг сказал:

— Что-то холодновато. Может, ты не будешь возражать, если мы сбегаем, пропустим по стаканчику бренди?

Я не стал возражать, хотя начало было многообещающим. Но начальник есть начальник. Они быстро сходили в бар и дисциплинированно быстро вернулись. Медленно светало. Временами машина пересекала полосы тумана, и от этого становилось зябко. В следующей деревне Сидоров снова сказал:

— Надо еще по стаканчику. Не возражаешь? Может, и ты с нами?

Я отказался, а они четко повторили процедуру и продолжали ее с моего разрешения у каждого придорожного бара, пока взошедшее солнце не нагрело кабину. К этому времени им давно уже было тепло, а теперь стало просто жарко, и они перешли на холодное пиво, каждый раз испрашивая моего разрешения и намекая, что я же не  допущу их  бесполезной гибели от теплового удара. Но, наконец мы въехали в Течиман, и Джозеф показал, где найти владельца продаваемой машины. Машина находилась на стоянке такси на центральной площади. Мы вылезли и начали осмотр машины. Сидоров и Грызунов сиротливо стояли в стороне и мутно озирались вокруг.

Я был разочарован: машина была марки «Форд Префект» — абсолютная копия нашего «Москвича-407», того, что был у нас в Севастополе. Для заграницы хотелось бы чего-нибудь свеженького. Тед и Джозеф дотошно все разглядывали, щупали, раскачивали, вслушивались в работу мотора. Я тоже, хотя понимал меньше их. Решили испытать машину на ходу. Тед сел за руль, рядом я, сзади Джозеф – и мы поехали вокруг центрального квартала, проверяя разные передачи, торможение, показания датчиков и т.п.

Сидорову и Грызунову к этому времени, похоже, уже удалось сфокусироваться на окружающей действительности. Они остановили нас и галантно намекнули, что если бы я был хорошим парнем, то показал бы их шоферу, где тут приличный бар. Я очень сомневался, что это именно то, что им сейчас было нужно, но момент для споров был неподходящим, и я объяснил. Бар располагался на противоположной стороне квартала, вокруг которого мы, в основном, ездили. Они сели в «импалу» и сразу отбыли, а мы продолжали колесить по городу. Когда проезжали около бара, Сидоров и Грызунов что-то радостно нам кричали и махали бутылкой джина.

Тед нашел массу недостатков во всем – от двигателя до рулевого управления и сайлент-блоков. Но мне очень хотелось иметь машину, и я спрашивал:

— Это излечимо?
Тед пожимал плечами:
— Да.

Вернулись на площадь и начали торговаться. Дело шло туго: 250 фунтов, и всё тут. Покупателем представлялся Джозеф. Если бы владелец знал, что покупатель – европеец, можно было бы не торговаться – бесполезно. Мы начали давить владельца сведениями о недостатках машины. Он понял, что имеет дело со специалистами, сбавил до 150 и уперся. Собралась толпа, которая с интересом наблюдала за торгом. Джозеф еще раньше высказывал мнение, что цену можно будет сбить до 100, и теперь, видимо, считал делом чести добиться такого результата. Но все было напрасно. И тут Джозеф вдруг отозвал владельца в сторону и что-то тихонько пошептал ему на ухо. Владелец помрачнел и задумался, потом кивнул, и они вместе вернулись к нам.

— Сто фунтов, — торжественно сказал Джозеф.
Передача денег и документов состоялась тут же. Толпа начала расходиться.

— Что ты ему там шепнул? – спросил я.
— Я сказал, что если он будет упрямиться, я расскажу всей этой толпе, какие опасные недостатки есть у машины. И тогда её не только никто не купит, но и ездить на ней откажутся.

Я стал обладателем первой в моей жизни машины и был счастлив. Сел за руль, усадил Теда и Джозефа и решил поехать к бару, чтобы сказать нашим, что мы едем обратно. Уже вечерело, до захода солнца оставалось примерно с полчаса. Я подъехал к бару. Он находился на втором этаже. Сидоров и Грызунов так за меня радовались, что я испугался, как бы они не упали через перила. Звали нас отметить покупку, но мы отказались. Тед высказал настоятельное пожелание самому вести автомобиль: машина новая, незнакомая, я еще к ней не привык, неизвестно, что она может выкинуть и хватит ли у меня опыта и сообразительности, чтобы адекватно отреагировать. Я понимал, что рискую не только собой, но и моими товарищами, и, скрепя сердце, согласился. Пока мы ездили по городу, Тед отмечал легкость и приёмистость машины, но за городом, когда дорога стала нырять с холма на холм, обнаружилась одна неприятная особенность. На подъемах вдруг резко падала мощность, и мы едва дотягивали до конца, а в какой-то момент спуска, наоборот, в нее будто бес вселялся.

Машина рвалась вперед, преодолевая сопротивление тормозов. Теду пришлось долго улавливать эту закономерность, пока он не научился использовать инерцию для ее преодоления. С наступлением сумерек выявилась еще одна проблема: независимое поведение системы освещения. Фары гасли на несколько секунд не обязательно на ухабах, подъемах или спусках, а когда сами считали нужным. Пока еще можно было что-то разглядеть, мы ощупывали проводку, проверяли соединения, разъемы…, но тщетно.

Фары продолжали гнуть свою независимую линию и доставлять нам острые, незабываемые моменты. Представьте наши ощущения, когда на спуске машина решает рвануть вперед, а фары в этот момент принимают решение передохнуть и полностью отключиться! Вот где я действительно оценил искусство Теда как водителя и его железобетонное спокойствие.

Наконец дорога пошла по равнине. Таинственные скачки мощности полностью прекратились, а проявления независимости фар стали менее опасными.

Мы спокойно ехали, почти отдыхая после холмов, когда нас обогнала, как стоящих, наша «импала», обдав пылью и бессвязным пением. Когда приехали в Буи, еще издали увидели, что у моего дома собралась настоящая толпа. Пришлось даже пару раз бибикнуть, чтобы народ расступился. Оказалось, что это Сидоров и Грызунов, которые приехали раньше, сообщили на «пятачках» – мужском и женском – о нашем прибытии на купленной машине. Сидорова и Грызунова уже унесли, а толпа потянулась встречать нас.

Я быстро принял поздравления и ушел спать, так как был вымотан после дороги, но было еще не поздно, толпа продолжала митинговать за моей дверью, ощупывать машину и сигналить. Разошлись поздно, так как следующий день был выходным, уж не помню, в честь чего – переезда пророка Магомета из Медины в Мекку или создания правящей партии НПК. Но рано утром меня разбудил Тед и потащил на реку мыть машину. Я сел за руль. Подо мною урчало мое железное существо. Ощущение было непередаваемым. Тед обращал мое внимание на различные особенности его поведения, которые я сам не заметил бы – ну едет себе и едет, останавливается, когда нужно, и отлично… Но Тед хладнокровно и безжалостно составлял устный список того, что надо сделать. Пока Тед был рядом, я всего этого совершенно не боялся, а наоборот, с интересом воспринял необходимость перебрать одно, заменить другое… Приступить к ремонту решили безотлагательно.

Когда вернулись со створа, мне почему-то пришлось дважды объехать вокруг дома, прежде чем удалось остановиться. Мы притащили ящики из-под оборудования и подняли на них машину, сняв колеса, чтобы разгрузить ходовую часть. Это зрелище – машина без колес на ящиках – на многие месяцы стала характерной чертой Буи. Само место оказалось притягательным для мужской половины экспедиции, составив серьезную конкуренцию мужскому «пятачку». Я в полуголом состоянии обычно лежал под машиной или возился под ее капотом, а вокруг стояли или сидели на крылечке мои чистенько одетые товарищи.

Машина и я стали темой для острот, хохм, философских обобщений. Из наших сразу выделилась группа знающих людей, с интересом относившихся к происходившему, иногда дававших неплохие советы и даже помогавших. Прежде всего, это были Тед, топограф Слава Дьяконов и Боблет (Бобылев) – буровик. Тед заряжал их своей целеустремленностью, обширными знаниями и готовностью преодолеть любые препятствия. Но если бы кто-нибудь из нас обладал даром предвидения, я бы ни за что не ввязался в этот ремонт, а ездил бы с вибрирующим рулем, изумлялся бы напряженной внутренней жизни машины, проявлявшейся то в бешеной энергии, то в упадке сил, останавливался бы и два и три раза вместо одного,  если бы понадобилось… На многих частных машинах Ганы были надписи, например «Вся жизнь – война», «Весь мир – из яйца», «Король любезности», «Бойся женщин!», «Умереть некогда!» и т.д. На моей было спереди: «О, Боже!», сзади: «Still life», что можно было бы перевести и как «неподвижная жизнь», и как «натюрморт» (но при чем здесь это?). Покупка машины состоялась где-то в начале периода харматтана. Сильная жара превращала работу с разогретым металлом просто в ад. Поэтому я уделял машине времени не так много, как было нужно. Моя жизнь в основном вращалась вокруг алмазов, которые должны были ждать меня где-то среди болот Сьерра Леоне. А время шло.

На дальних горизонтах стали появляться тучи. По ночам были видны зарницы. Кончался сезон харматтана. Приближался сезон «малых дождей» и ураганов. Начало выходить из строя наше оборудование, особенно автомашины. Тед выбивался из сил, стараясь найти выход из положения, но оборудование, даже в экспортном варианте, было попросту плохим. Признать это ни за что не желало наше начальство, считая ситуацию делом политическим: подрывом авторитета нашей страны. Все удары приходились на Теда Бжезинского: наши начальники его просто подставили.

Тед хладнокровно сражался за честь наших производителей: сочинял какие-то присадки к топливу и смазкам, что-то просверливал, что-то напылял, притирал… Вдруг вспомнили, что он должен был ехать в отпуск в Союз, и как-то все перестали возражать. Тед намеревался в Союзе проконсультироваться с очень знающими людьми. Наконец, он с семьёй уехал. Пообещал привезти мне карту. Уехал, наверное, с огромным облегчением, оставив после себя оживленную и работающую технику.

Все, кто на ней работал, были ему благодарны: работы не были сорваны, дополнительные расходы легко вписывались в обычные эксплуатационные издержки. Но оставались еще люди, блюдущие государственные, нам не понятные, интересы, и едва ли Тед мог ждать от них благодарности. Всегда нужен козёл отпущения. После отъезда Теда у меня осталась разобранная машина, полная комната деталей и надежда.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Если эта заметка Вам понравилась, поделитесь ею со своими друзьями в социальных сетях: кнопки «Поделиться» располагаются ниже

Связанные с этим материалом заметки:

Обеды на африканских дорогах-1. Рыба по-гански
Обеды на африканских дорогах-2. Кенке и банку
Обеды на африканских дорогах-3. Пюре из слоновьих ушей
Гана. В затопленных джунглях
Обыкновенная поездка русских по Африке
Первые полгода в Африке
Впереди – далёкий блеск алмазов, а вокруг – весёлая жизнь русских в Африке. Часть 1
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 2. Жизнь и приключения обезьяна Ваньки
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 3. Как же добраться до Сьерра-Леоне?
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 4. Крокодилы, бабуины и мы
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 5. Некоторые тропические неудобства
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 6. Взрыв
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 8. Сезон бурь

Все заметки того же автора

Полезные ссылки:

Купить авиабилеты по выгодной цене
Купить билеты на поезда для поездок по Европе
Надёжно и выгодно забронировать отель или апартаменты по всему миру
Заказать трансфер на такси из аэропорта или от ж/д вокзала до отеля (и обратно)
Заранее забронировать экскурсии в более чем 600 городах мира
Оформить онлайн страховой полис путешественника

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

  • Татьяна Барашева

    21.11.201921:53

    Очень живо и красочно! И знакомо до слез... В нашей семье первая машина долго была любимой женой. Ее холили и лелеяли, смазывали, мыли спецмальными шампунями и вытирали специальными тряпочками. Стоять, а уж тем более, бегать рядом никому не разрешалось...))) Со следующими было полегче, но это всегда был главный предмет любви, заботы и гордости всех мужчин в семье.
    1. Валерий Максюта

      22.11.201912:49

      Автор: Татьяна Барашева
      Очень живо и красочно! И знакомо до слез... В нашей семье первая машина долго была любимой женой. Ее холили и лелеяли, смазывали, мыли спецмальными шампунями и вытирали специальными тряпочками. Стоять, а уж тем более, бегать рядом никому не разрешалось...))) Со следующими было полегче, но это всегда был главный предмет любви, заботы и гордости всех мужчин в семье.
      Как я Вас понимаю!!!