29.02.2020 Валерий Максюта Африка, Гана, Страны
Комментариев: 1
Просмотров: 1180

Жизнь рядом с Магги. Часть 4. Визит в столицу

Продолжение романтичной истории отношений автора и ганской девушки Магги.
Начало читайте здесь:
Магги. Часть 1. Неожиданное знакомство
Магги. Часть 2. Дальняя поездка
Жизнь рядом с Магги. Часть 3

В сентябре произошел странный случай. Всем объявили, что контракт продлевается еще на год. Ни у кого согласия не спрашивали. Продление было воспринято очень неоднозначно. Все считали, что едут на год (кроме меня: я не знал, на какой срок еду). Все были знакомы с программой работ и знали, что за год её не выполнить. Что будет дальше – об этом никто никогда не говорил. Вероятно, предполагали, что приедет новая группа и сменит нас. У всех были какие-то планы: кто-то собирался поступать в вуз, у кого-то подходила очередь на квартиру, кто-то просто устал…

И вдруг: Родина велела… Конечно, попав в безвыходное положение, люди тут же начали успокаивать себя, отыскивая положительные стороны случившегося, но какое-то время психологическая обстановка в лагере была отвратительной: люди переживали унижение. Появилась песня, которую пели на вечеринках по квартирам, переделанная из известной песни Городницкого:

От злой тоски – туман в глазах.
Весь лагерь джин без «соды» пьёт.
Без нас в верхах, за нас в верхах
Продлен контракт ещё на год.

Здесь невеселые дела.
Саванны дышат горячо.
Но память давняя легла
Березкой русской на плечо.

А там пурга, а там зима
Идет, метелями звеня.
Уйти в бега, сойти с ума
Теперь уж поздно для меня.

И, может быть, я до конца
Не дотяну когда-нибудь:
Не пухом будет мне земля,
А крышкой цинковой на грудь.

И работы продолжались. В это время я курировал венчинский отряд. Наш грузовик сломался, и работа остановилась. Пока ганцы ломали голову, как его починить, мы решили вернуться в Буи. У топографов были какие-то камеральные дела, а я наслаждался свободой и общением с Магги. Обстановка в лагере усугублялась начавшейся малярией, той самой «джангл фивер», из-за которой эти места когда-то называли «могилой белого человека». Особенно тяжело приходилось крупным, полнокровным мужикам.

Пока в венчинском отряде длилась заминка, решили съездить в Аккру – там всегда были дела. Мы с Сидоровым посидели и поговорили на тему «не опасно ли мне показываться в Аккре». В принципе, в столицу с радостью прокатилась бы любая переводчица, но предстояли сложные переговоры по технической тематике, да и претензий у обеих сторон накопилось предостаточно. Так что от девчонок проку было бы немного. Нервных срывов никто не хотел. С другой стороны, мне всё ещё не следовало показываться в посольстве и ГКЭС, так как со времени «томсоновского скандала» и «нападения» на несостоявшегося экономического советника прошло не так много времени. Но ведь ни в посольстве, ни в ГКЭС переводчик нашим не понадобится, а спросить, с каким переводчиком они приехали, наверняка никто не сообразит. Да и не думаю, чтобы их активисты и моралисты очень жаждали личной встречи со мной. В общем, где будет нужен переводчик, я буду появляться, а где нет – исчезать. Должны были ехать Сидоров (для веса), Фёдоров (для дела) с женой – тётей Фросей, и я.

Но вечером, накануне дня отъезда, Сидорова свалила малярия, и его заменил Орлов, наш «профорг». В последние месяцы наших командированных селили в доме ганского посла в СССР Элиота, но сейчас этот дом был занят частью уезжающих армян из нашей экспедиции (они имели отдельный контракт и на них не распространялось указание оставаться) и доктором Жорой с женой. Они тоже уезжали. А жаль. Нас поселили в «Авениде», что было гораздо веселей. Часть армян тоже жила в «Авениде» уже неделю. Все возбужденные, радостные: едут домой. До меня их радость как-то не доходила. Союз казался нереальным, из какого-то другого измерения. Реальностью была Гана. Армяне и в Аккре не избежали малярии. Переболел Аркадий, а Айк все ещё болел. Их положение было довольно опасным. Бывали случаи, когда малярийный паразит, дремавший в печени, резко активизировался из-за смены давления в самолете, и люди гибли от комы, не дотягивая до земли. Это чем-то напоминало кессонную болезнь.

Неожиданно встретил в «Авениде» Веронику, сестру Магги. Она одиноко сидела в холле. Обычно красивая, элегантная, прохладно-вежливая, похожая на секретаршу крупной корпорации из голливудского фильма, она была убитой и расстроенной. Я, было, обрадовался, хотел поговорить с ней о Магги (разговоров с самой Магги мне, видимо, не хватало), но она могла говорить только об Айке. Попросила передать ему, что она здесь и хочет его увидеть. Я пошел к Айку. Он лежал, слабый после приступа, и в его комнате был ещё кто-то. Я сказал, что его хочет видеть одна красивая девушка, но Айк отреагировал очень кисло, сказал, что плохо себя чувствует и никого не хочет видеть. Его можно было понять: через два дня – самолет, надо бы поправиться, и всё, что здесь было, каким бы оно ни было, должно было остаться здесь, на африканской земле, которая теперь становилась для него прошлым. Мне было трудно передать это Веронике. Я боялся, что она расплачется прямо при мне. Изложил ситуацию как можно мягче и ушёл, а она осталась в кресле – вялая и подавленная.

Потекли дела и разъезды: в дом правительства к Хейфорду, в департамент топографии, на государственный Транспортный двор, в магазины, и снова то же, только в другом порядке, а иногда – посольство и ГКЭС (это уже без меня). В бухгалтерии ГКЭС, которая находилась в отдельном особнячке, получил у «пэйвуман» зарплату за два месяца и выписал вожделенный автомобиль «москвич 408». Новикову я не видел с того момента, когда перехватил её на дороге к северу от Кумаси. Она всё спокойно оформила, ни слова плохого не сказала и вдруг как-то неуклюже вклинила в разговор новость, что тот самый новый советник после посещения Буи прервал поездку по стране, разболелся и вернулся в Союз. Старый советник всё ещё работает.
Я это, конечно, знал, и был уверен, что и она знала, что я знал. Я не очень понимал, зачем она мне это рассказывает. Поддерживать разговор на эту скользкую тему мне не захотелось. Надо было поскорее уносить ноги с опасной территории. Но у меня сложилось впечатление, что Новикова связывает его отъезд с тем происшествием и не видит в нем ничего трагического. Скорее наоборот. Ну ладно.

Что касается переговоров, то в них я впервые испытал «принцип третьего», или принцип Магги. О сути этого принципа расскажу позже, а сейчас – о результатах. К департаменту топографии у нас имелись очень серьезные претензии. Карты территории между Кумаси и Суньяни, где трассировали ЛЭП, оказались просто неправдоподобно неточными. О некоторых местах могло создаться впечатление, что они вообще из другой страны. Отойдя миль на пятнадцать от Кумаси, наши ребята стали натыкаться на природные объекты, которых не было на карте, а если бы они были, то трассу провели бы иначе.

Топографы до сих пор преодолевали эти неожиданности ценой дополнительной затраты времени, сил и нервов, но отставание от графика неуклонно росло, и, что хуже всего, росло сомнение – будет ли признано целесообразным и грамотным такое расположение ЛЭП, а изменить трассу на месте ребята не имели права. Надо было что-то решать, и очень срочно.

Наша позиция заключалась в следующем. Во-первых, выяснить причину ошибок и понять, нет ли возможности их быстро исправить (если, допустим, случилась типографская ошибка, перепутаны листы и т.п.). Речь шла о диких, практически не заселенных местах, и ошибка могла оставаться незамеченной годами и десятилетиями. Во-вторых, если исправить ошибки не удастся, заставить ганцев признать, что они получат от русских дерьмово сделанную работу, но претензий не выдвинут, так как сами в этом виноваты. Только зачем им нужна была такая работа?

В общем, ситуация складывалась патовая. Сначала мы, то есть Федоров, я и ганский начальник департамента отправились в архив, где после тщательных поисков выяснили, что оригинальных аэрофотографий, снятых еще в 20-е годы англичанами, там нет. Были лишь копии лабораторных расшифровок фотографий, выполненных, скорее всего, низкоквалифицированным ганским персоналом. Они изобиловали пустыми местами, будто снимали ледяной купол Антарктиды. А на составленных по ним картах эти белые места были заполнены чуть ли не реками, текущими по кольцу. То ли аэрофотографии были низкокачественными, то ли расшифровщики не смогли опознать то, что на них было запечатлено, но в итоге получалась откровенная халтура, опровергнуть которую не мог никто, кроме местных обезьян. А им это было нужно?

Федоров пёр, как танк, требуя точных карт, хотя понимал, что их в природе нет. Он нагнетал атмосферу, чтобы заставить ганцев понять, что за плохой проект ЛЭП отвечать придется им. Мелькнуло требование заставить англичан повторить аэросъемку, но это было абсолютно нереально. Или пусть сами ганцы снимают. Но авиация Ганы, состоявшая из пяти самолетов-истребителей, к такой работе была не приспособлена. Переговоры зашли в тупик и мы сделали перекур. Федоров отошел к окну и глотал таблетки. Я сидел за столом напротив ганца и курил его сигареты. Ганец выглядел усталым и расстроенным. И тут я сказал ему тихонько:

— А что, если попросить президентский вертолет?
— Вертолет? У президента нет вертолета… Насколько мне известно, — добавил он уже менее уверенно.
— Есть. Уже четыре месяца. Советский вертолет с экипажем. Я их лично знаю.

Ганец встал и заходил по комнате, потом поднял трубку и заговорил с кем-то. Потом сел и уставился в пространство. Подошел Федоров с решительным выражением на лице. Я ему сказал:

— Ну и влипли мы. Вот кому в Гане жить хорошо, так это нашим вертолетчикам: у них все дни – выходные.
— При чем здесь это? – рявкнул Федоров и вдруг впился в меня вытаращенными глазами. — Переведи: не могут ли они договориться о президентском вертолете?
— Я как раз об этом думаю, — ответил начальник департамента.

Недели через три президентский вертолет сделал всё, что нам было нужно и еще несколько полезных дел. Потерянное время было с лихвой компенсировано качеством работы, а частично его даже удалось наверстать, так как при точных аэроснимках мы двигались вперед как по асфальту и с большим энтузиазмом. Федоров был очень доволен собой, и я его в этом морально поддерживал. Уверен, что такое же чувство испытывал и начальник департамента топографии. Но в этом, я надеюсь, его поддерживал Хейфорд. С государственным Транспортным Двором все вышло ещё проще. Федоров ехал туда, вооружившись обвинениями в саботаже и фактами: несколько деталей топографического оборудования и еще чего-то канули в неизвестность где-то на складах Двора, на запросы об их судьбе никто не отвечал, а время поджимало, и они вот-вот должны были быть введены в действие, или опять срыв, проблемы, обвинения…

В результате нашего визита выяснилось, что оборудование цело, но его не посылали в Буи потому, что считали его какой-то мелочью (оно занимало шесть фанерных коробок чуть крупнее обыкновенной почтовой посылки, правда, очень увесистых), и посылать ради него грузовик через полстраны у ганцев рука не поднималась. Мне достаточно было представить ситуацию обеим сторонам как результат анекдотического недоразумения, чтобы мы покинули Двор со смехом (смеялись и мы, и ганцы) и с коробками в багажнике нашей «импалы».

Курс – домой, на Буи. Машина сильно перегружена, но через горы переваливает легко и просто. Это огромная американская «импала» с кузовом «универсал». Устроили поздний обед в Кумаси и двинулись дальше на Буи по той самой дороге, где я когда-то перехватывал Новикову и неудавшегося нового экономического советника, где не так давно Магги грела нос у меня в бороде. Солнце садилось, шофер всё пел, но песни его становились не то что грустнее и грустнее, а скорее все больше заплетающимися. Наконец он остановился и объявил:

— Сплю. Полчаса.

Через полчаса он действительно проснулся, и мы поехали дальше. Асфальт давно кончился, дорога была уже сильно повреждена дождями. Машина ползла медленно, жестко реагируя на каждую яму. Между Нсоко и Менджи – прокол, – это примерно две трети пути от Кумаси до Буи. Все вышли. Выяснилось, что гаечных ключей у шофера нет (они у механика в Буи), но зато есть домкрат. Правда, тут же обнаружилось, что он сломан. Уже наступила ночь. Луны не было, но небо было в звездах. В саванне свист, скрежет, тявканье и все остальное. Мы все пребывали в ступоре. Проехали один-два поздних мамми-лорри, но за рулем – такие же ганцы, а значит и у них – ни домкрата, ни ключей. Получили от них искреннее сочувствие и остались в темноте. Ждём.

Вдруг едет наш буинский ЗИЛ-бензовоз. У него оказался гаечный ключ, подходящий нам по размеру, но… от велосипеда.

Любой автомобилист знает, что такое – открутить болты или гайки на колесе даже специальным инструментом, а тут – ключ, умещающийся в кулаке! Решили, что, может быть, как-нибудь удастся нарастить его чем-нибудь, а пока хотя бы поднять машину без домкрата и поставить на канистру. Вцепились в нее все, кроме тети Фроси, но — никак… Догадались, выгрузили все, что в ней было, в том числе шесть тяжелых коробок с оборудованием. Опять, напрягая все силы, дернули эту громадину вверх. Удалось, а тетя Фрося подсунула под нее канистру.

Наш титанический труд осветили фары машины, двигавшейся со стороны Буи. Оказалось, что это трое американцев, возвращавшихся с экскурсии на «фольксвагене»-жуке. С ходу вникнув в ситуацию, империалисты достали действующий домкрат и полный набор инструментов. Мы от перенапряжения еле держались на дрожащих ногах. Они открыли двери своей машины и предложили нам посидеть там, пока шофер меняет колесо. Федоров с женой сразу воспользовались предложением. Все остальные сгрудились у «фольксвагена», с облегчением обменивались шутками, пили из термоса предложенный американцами кофе, курили. Да, именно так и здесь можно было выяснить, кто мы друг другу – друзья или враги – с помощью домкрата и кофе, а не ракетами и подводными лодками где-то в Карибском море.

На следующий день в Буи я отоспался и, не спеша, побрел в офис. Там уже был Федоров, который рассказал только что оправившемуся после малярии Сидорову о своих дипломатических победах в Аккре. А меня ждала новость, которую я воспринял со смешанными чувствами. Завтра я должен был уехать в Суньяни и, похоже, надолго. У Левы Грызунова – главы одной суньянской группы – обострился до предела геморрой, и его надо было везти в Кумаси для подготовки к операции. Другая группа была в строю, но работать вдвое быстрее она, естественно, не могла. Мне предстояло за несколько часов пройти курс трассирования с теодолитом и повести группу Левы в сторону Кумаси.

Обычно такого рода новшества я принимал с большой готовностью – как вызов (или подарок) судьбы. Но сейчас что-то было не так. Физически я был в плоховатой форме: болело все тело, а особенно спина и руки после подъема «импалы». Но самое главное – тоска по Магги. Мы уже не виделись довольно долго, пока я был в Аккре, а завтра – снова уезжать, и неизвестно, на сколько…

В этот вечер я снова встретился с Магги. Она была в любимом мною белом облегающем платье с водопадом ожерелий на груди. Нам было хорошо. Как обычно. Теперь, оглядываясь на десятилетия назад, я вижу то, чего не могли видеть тогда ни я, ни даже она. А если бы могли, то, наверное, сделали бы тот вечер необычным. А так – обычный прекрасный вечер с черной звездочкой.

— Увидимся, Магги!
— Увидимся, Вэл!

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Если эта заметка Вам понравилась, поделитесь ею со своими друзьями в социальных сетях: кнопки «Поделиться» располагаются ниже

Связанные с этим материалом заметки:

Магги. Часть 1. Неожиданное знакомство
Магги. Часть 2. Дальняя поездка
Жизнь рядом с Магги. Часть 3
Жизнь рядом с Магги. Часть 5. «Я буду с тобой»
Жизнь рядом с Магги. Часть 6. После Магги
Русские в Гане. Конфликт
Обеды на африканских дорогах-1. Рыба по-гански
Обеды на африканских дорогах-2. Кенке и банку
Обеды на африканских дорогах-3. Пюре из слоновьих ушей
Гана. В затопленных джунглях
Обыкновенная поездка русских по Африке
Первые полгода в Африке
Впереди – далёкий блеск алмазов, а вокруг – весёлая жизнь русских в Африке. Часть 1
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 2. Жизнь и приключения обезьяна Ваньки
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 3. Как же добраться до Сьерра-Леоне?
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 4. Крокодилы, бабуины и мы
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 5. Некоторые тропические неудобства
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 6. Взрыв
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 7. Покупка машины (натюрморт)
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 8. Сезон бурь

Все заметки того же автора

Полезные ссылки:

Купить авиабилеты по выгодной цене
Купить билеты на поезда для поездок по Европе
Надёжно и выгодно забронировать отель или апартаменты по всему миру
Заказать трансфер на такси из аэропорта или от ж/д вокзала до отеля (и обратно)
Заранее забронировать экскурсии в более чем 600 городах мира
Оформить онлайн страховой полис путешественника

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

  • Татьяна Барашева

    04.03.202016:36

    Читаю с большим интересом. Жаль, в этот раз совсем мало о Магги. А история с машиной знакома до слез...))) Спасибо! С нетерпением жду продолжения.