10.09.2019 Валерий Максюта Африка, Гана, Страны
Комментариев: 2
Просмотров: 401

Путешествие из Москвы в Гану. Часть II

Продолжение рассказа о прибытии в Гану. Начало читайте здесь: Путешествие из Москвы в Гану. Часть I

О самой полной приключений командировке в Западную Африку читайте здесь:

Первые полгода в Африке
Впереди – далёкий блеск алмазов, а вокруг – весёлая жизнь русских в Африке. Часть 1
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 2. Жизнь и приключения обезьяна Ваньки
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 3. Как же добраться до Сьерра-Леоне?
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 4. Крокодилы, бабуины и мы
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 5. Некоторые тропические неудобства
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 6. Взрыв

Мы сели в «Волгу» и поехали в отель «Авенида», где должны были собраться члены нашей экспедиции, прежде чем отправиться куда-то вглубь материка.
– А что за экспедиция? – осторожно спросил я.

В Союзе у меня сложилось впечатление, что ответа на этот вопрос не знал никто из тех, с кем я имел дело перед вылетом. Все они важно темнили, стараясь показать, что знают больше, чем говорят. Но мне всё-таки казалось, что им и в голову не приходило поинтересоваться, куда же они меня направляют, считая это совершенно несущественной деталью. Им гораздо важнее было проверить, знаю ли я, сколько чугуна и стали приходится у нас на душу населения, или кто является генеральным секретарем Компартии Бельгии. Только в Госкомитете по электрификации и энергетике, похоже, знали подробности об экспедиции, но туда я попал в последнюю очередь (там меня официально зачислили на работу и оформили трудовую книжку), когда уже устал спрашивать и встречать неприязненно-уклончивые ответы в других инстанциях. Одна дама сказала, что мне придется работать с электротехнической и геологической тематикой. Поэтому у меня в чемодане были два тома англо-русского геологического словаря, электротехнический и три тяжелых тома политехнического, англо-русского и русско-английского словарей.

– Так что за экспедиция?
Мой спутник удивленно глянул на меня, но ответил:
– Изыскательская. Разведать место для электростанции на Чёрной Вольте.

Это было уже кое-что. Правда, я не знал толком, чем занимается изыскательская экспедиция и что такое Чёрная Вольта, хотя догадывался, что, скорее всего, это река. Если это так, то такое название мне понравилось.

На открытой, продуваемой прохладным ветерком террасе отеля за столиком сидели четверо и, похоже, поджидали меня.
– Вот ваши, – сказал мой спутник, – остальные ещё не приехали.

Они представились. Фёдоров, глава топографов, невысокий коренастый мужик лет под шестьдесят, с крупными чертами лица и мясистым носом. Станислав Иванович Скиба – невысокий, чуть полноватый, с круглым лицом и пухленькими щёчками, лет тридцати двух, но уже лысоватый, с покатыми плечами. Он был старшим геологом, видимо, очень компетентным в своём деле, так как единственный среди присутствующих уже побывал в Гане за год до того в составе группы предварительного ознакомления. Чувствовалось, что он немного комплексует из-за своей молодости: говорил только очень весомые фразы и басом, хотя иногда срывался на «петуха». В таких случаях он слегка хмурился, сосредотачивался и продолжал. Соловьёв – глава гидрологов, и.о. начальника экспедиции. Лет сорока пяти, невысокий, щупленький, с копной волнистых волос для компенсации роста, интеллигентный, мягкий. Чувствовалось, что он тяготится выпавшим на его долю «исполнением обязанностей». И, наконец, главный механик экспедиции Теодор Авицентович Бжезинский (Тед) с циничной иронией на физиономии. Долговязый, костлявый, узкоплечий, с широкими костями запястий. В нем чувствовалась недюжинная сила и какая-то несокрушимая надёжность. Ему было года тридцать четыре, или чуть больше.

– Потом познакомитесь поближе, – сказал мой сопровождающий. – Значит, так. Сейчас у вас ланч, а потом можете куда-нибудь съездить. Машина с шофёром у вас есть. Хоть на пляж. Сегодня воскресенье, и почти всё закрыто.

Все согласились. Мне тоже ужасно хотелось куда-то ехать, поскорей окунуться в эту мою новую жизнь и Атлантический океан, но начали сказываться эмоциональные нагрузки прошедших суток, недостаток сна. Я чувствовал, что просто физически тупею.
– Тебе валюту давали в Москве? – спросил меня сопровождающий, отозвав в сторонку.
Я объяснил, как было дело. Он беззвучно выругался и сказал:
– Так, на питание тебе пока денег не понадобится. Будешь подписывать счета, а потом мы оплатим. Завтра в ГКЭС получишь подъёмные, а пока вот возьми.
Он вынул из кармана и отсчитал несколько купюр.
– На всякий случай. До завтра хватит, а как получишь – отдашь.

Он сводил меня в регистратуру, потом в мой номер, где я оставил чемодан, и уехал. Я вернулся к моим новым товарищам, и мы отправились на ланч. Что мы там ели, совершенно не помню, но знаю, что переводил, и ребята, вроде, остались довольны. После ланча они уехали купаться на Лабади Бич, а я рухнул на кровать в кондиционированном номере и моментально отключился. Спал так крепко, что когда проснулся часа через три, некоторое время не мог вспомнить, где я. А как только вспомнил, вскочил и ринулся наружу. Я ещё не очень хорошо ориентировался и попал на задний двор отеля.

Отель находился далеко от центра, в какой-то парковой зоне. Передо мной простирался большой выгон с деревьями по дальнему краю, а посередине паслись… три здоровенных откормленных верблюда! Я был уверен, что в Аккре можно было встретить верблюдов не чаще, чем в Ленинграде. Я оказался прав: потом я не встречал их даже на крайнем севере страны. Что они делали в Аккре, я до сих пор не знаю. Но изумление было моим первым впечатлением после того, как я вернул себе способность к нормальному восприятию действительности.

Я перешел на фасадную сторону отеля и вышел на улицу. Чувствовалось, что это район автомобильной публики. Хорошего качества проезжая часть, и нет тротуаров, просто обочины. У самого отеля сидело на циновках несколько женщин разного возраста, они торговали всякой всячиной. Из ранее прочитанных книг о Гане я знал, что это «мамми». Все они дружелюбно улыбались, указывая на свой товар. Но тут я увидел одного «паппи» и забыл обо всем другом. Он торговал ананасами, и какими! Громадные, золотисто-зеленые, их, казалось, просто распирало от зрелости и внутренних соков.

Я нащупал в кармане денежные купюры и спросил, сколько стоит. Мне показалось, что я не понял ответа, и переспросил. Цена была неправдоподобной, просто смехотворной. Я купил самый большой – раза в четыре больше, чем самый крупный из всех, что я когда-либо видел. Взял его подмышку и вернулся в номер. Там я съел его столько, что мне стало трудно дышать. Мне пришлось снять рубашку и положить на колени полотенце, так как по мне тек липкий ароматный сок. Края губ щипало. Я хотел бы есть еще, но было уже просто невозможно. Помылся, оделся, посадил ананас на пол в угол и снова пошел наружу. В дверях обернулся. Все еще громадный фрукт сидел в углу и, казалось, злорадно усмехался. «Ладно, с тобой мы ещё разберемся», – подумал я и снова вышел на улицу.

Там я услышал доносившееся откуда-то хоровое пение, похожее на спиричуэлс. Улица была пустынной в послеполуденном зное. Вдруг до меня дошло, что почти напротив отеля располагается какое-то церковное здание совершенно непривычной, современной архитектуры. Оно состояло как бы из одной только двускатной крыши с маленькой башенкой над фасадом. Чуть ниже ее был прорезан в стене сквозной крест. Я открыл дверь. Зал был почти полон празднично одетыми неграми. Многие были в национальной одежде. Все сидели лицом к сцене, спиной ко мне.

Я тихонько сел на заднюю скамью. На сцене пастор в черном костюме с характерным воротничком рубахи читал проповедь, а публика временами что-то выкрикивала одобрительным хором. Потом снова началось пение. Как они пели, эти негры! Какое чувство ритма, гармонии, мелодии! Сидя, они пританцовывали, хлопали в ладоши, раскачивались. Вдруг в центральный проход один за другим выскочило несколько малышей лет пяти-шести и начали танцевать, хлопая в такт в ладошами. Пастор только улыбнулся и продолжал пение. Когда песня окончилась, протянулись руки и быстро втащили малышей куда-то в ряды. Опять короткая проповедь, и снова пение. Я сидел сзади и тихо балдел. «Да, – думал я, – мисс Гана, я чувствую, мы с тобой споемся». Когда служба окончилась, пастор стал у выхода снаружи, и многие выходящие с улыбкой пожимали ему руку. Настроение у толпы было радостное и доброжелательное. Я тоже одним из последних пожал ему руку.

– Вы тоже член нашей церкви? – спросил он.
– Я из России. Сегодня мой первый день в Гане. А у вас мне понравилось.
– Спасибо, спасибо. Приходите к нам ещё. Будем рады вас видеть.

Я ещё побродил по ближним улицам, похожим на парковые аллеи. Вокруг в зелени и цветущем кустарнике прятались красивые виллы. Стояли автомобили. Без них отсюда далеко не уйдешь, – подумал я, вернулся в отель, купил какую-то книжонку и стал читать на террасе. Солнце отвесно спускалось к горизонту, когда вернулись с пляжа ребята – покрасневшие от солнца и ветра. Договорились встретиться на ужине. В номере я опять попытался одолеть ананас, но это было, видимо, бесполезно, – от него почти не убывало. Он откровенно ухмылялся.

После ужина все взяли по бутылке пива и снова уселись на террасе, ниже которой простиралась огромная танцплощадка. Заиграл оркестр, и начались танцы. Я с интересом слушал музыку и наблюдал за танцующими. Чаще всего оркестр играл какой-то неизвестный мне танец – очень тропический, расслабленный и лениво изящный.

– Это хайлайф, – сказал мне эрудит Скиба. – Он появился еще в XIX веке в Либерии, а сейчас переживает второе рождение, если не третье или четвертое. Тут все от него с ума сходят.

Он рассказал, что танец зародился среди репатриантов в Либерию из США. Там они образовали высшую прослойку общества, и танец так и назывался: «Жизнь высшего общества». Все с интересом слушали Скибу. Я переварил информацию и сказал:

– Вообще-то «жизнь высшего общества» должна звучать как «хай сесаети лайф». А в такой сокращенной форме я бы перевел это как «высокая жизнь» или «житуха», или даже «лафа».

Такая интерпретация всем понравилась. Мы начинали находить общий язык. Значительную часть следующего дня у меня заняли различные бюрократические формальности в посольстве и ГКЭС. Сдал документы, записался в спортклуб (так была зашифрована комсомольская организация), чтобы платить туда взносы в валюте, получил в бухгалтерии подъёмные, рассчитался с долгом, побеседовал с кем-то, кто пытался выяснить, могу ли я работать переводчиком и т.д. и т.п. Ребята, которые через все это давно прошли, поехали в центр побродить по магазинам.

С ними был временный переводчик из ГКЭС Лева Комисаренко, чей английский на меня не произвел впечатления. Видимо, Лева это заметил и объяснил мне свысока, что его основной язык – хинди, а английский – это так… И что он попал в Гану по недоразумению (он окончил МГИМО). Я подумал, что, возможно, он знал хинди не хуже Рабиндраната Тагора, но в Гане ему (да и всем остальным тоже) было бы полезней, если бы он подналег на английский.

Мы договорились встретиться в центре в определенное время. Посольство было от центра недалеко, и я пошел в город пешком. Это не одобрялось официально. Ну, дайте мне машину. Машины не было, все стали сразу рассеянными и не заметили, как я ушел. Прежде всего мне надо было купить новую одежду. Мне предстояло ехать куда-то вглубь материка, а единственная информация о том, как эта «глубь» выглядит (если не считать фильмов о Тарзане), была почерпнута из какого-то школьного атласа, где на маленькой круглой картинке, размещенной рядом с тропическим поясом Африки на карте полушарий, через поляну шел лев, на ближней ветке возлежал здоровенный удав, где-то внизу подняла голову кобра, а на удава с ужасом взирала обезьяна. Как бедному переводчику уцелеть в таком зверинце?

Я составил себе мысленный список того, что мне понадобится, и изложил его продавщице-мулатке в первом же крупном универмаге. «Вы собираетесь в буш?» – сразу спросила она.

«Буш» в таком смысле было новым для меня словом, но я сразу понял его значение и возгордился: значит, это не только мои опасения (не хотелось употреблять слово «страхи»). Значит, и многие до меня поняли, что для буша необходимо какое-то особое обмундирование, а стало быть, оно существует. Мулатка окинула меня взглядом и сразу предложила отличную рубашку с длинными рукавами, брюки из очень плотной, но легкой материи того покроя, что через несколько лет стали у нас называть «джинсами», а тогда звали «техасы». В довершение всего я купил (она мне его не предлагала) пробковый шлем и шорты. Последним я был особенно рад. Зашёл в примерочную и сразу же заменил ими замучившие меня вельветовые брюки.

Когда я встретился с нашими, все одобрили мои покупки, сказали, что в экспедиционном снабжении наверняка будут ещё и брезентовые сапоги – тоже полезная вещь в буше. А вот шлем Скиба не одобрил. Сказал, что он символизирует для африканцев их колониальное прошлое. Я про себя подивился прямолинейности символического мышления негров и вопрос об использовании шлема отложил на будущее, а пока купил тоже симпатичную шляпу неизвестного происхождения, у которой можно было лихо заламывать поля. На лейбле внутри значилось «Sputnik».

Потекли дни приятного ничегонеделания. По утрам и вечерам я грыз осточертевший ананас, поняв смысл его саркастической ухмылки. Наконец, пожаловался ребятам, мол, не знаю, кто кого в конце концов съест. Они сказали: «Ладно, тащи его сюда. Поможем.» И проблема была решена. Лёва Атаманененко с облегчением слинял, как только я всё оформил и приступил к работе. Видимо, он занялся более важными, приближёнными к государственным, делами. Иногда мы посещали ганское начальство будущей экспедиции и прежде всего государственного секретаря по энергетике Хейфорда. Его должность приравнивалась к должности министра. Это был довольно приятный мужик лет пятидесяти с хорошими манерами и безупречным английским.

К своим первым переговорам я подошел очень ответственно: взял подмышку словарь. Я долго колебался, какой взять, и взял англо-русский. Положил его перед собой на стол и откровенно признался, что это мои первые переговоры и не хотелось бы допускать ошибок или недопонимания. Хейфорд уважительно кивнул. Мне без затруднений удалось поработать, не прибегая к словарю. После переговоров Хейфорд спросил у меня, где я учил английский. Узнав, что в Ленинграде и что я не жил в Англии, он был несколько озадачен, помолчал и сказал, что это лучший английский, который он когда-либо слышал от русского, что ни в посольстве, ни в ГКЭС так никто говорить не может. Я что-то смущенно пробормотал и впитал свой первый комплимент. Ребята спросили, что он сказал. Я перевел. Они выглядели гордыми. Хейфорд выразил нашим надежду, что теперь у нас не будет затруднений в общении.

Однажды у Хейфорда мы познакомились, наконец, с ганским начальником нашей экспедиции мистером Офори. Это был бородатый красавец лет 35-37 с такими манерами, что можно было подумать, что он отрабатывает их перед зеркалом. По его словам, он получил образование в США, Англии и Швейцарии. От попыток уточнить, какое это образование, он ускользнул, ответив «инженерное». Держался он высокомерно, хотя и сдержано. Для пожатия подавал руку так, будто ожидал, что её поцелуют.

Мне нравилось жить в Аккре. Это название произносится с ударением на последний слог. Я исследовал маленькие улочки в центре, прилегающие к береговому обрыву, присматривался к прохожим. Выяснил, что вкусы африканцев и европейцев существенно различаются: видел в газетах разных «мисс Гана, Конго, Камерун» и т.д., а на улицах встречал десятки несравненно более красивых женщин, которые не стали никакими «мисс». Почти каждый день ездили купаться на Лабади Бич, где у ГКЭС был свой домик для переодевания и сёрфинговые доски. С такой доской можно было заплыть далеко от берега, преодолевая большие волны, а потом поймать одну из них и, сидя боком, как на санках, прилететь обратно. Стоя здесь на досках не плавали, но и сидя плавать было непросто: чуть сдвинешь центр тяжести к корме, и волна из-под тебя уйдёт. А слишком сдвинешь к носу – соскользнёшь по крутому фронтальному склону, попадёшь под гребень, и тебя будет швырять вверх-вниз, как вареник в кипящей воде… Опасности от акул здесь не было. Видимо, не нравились им огромные волны совершенно открытых прибрежных вод. Но однажды видел выброшенную на пляж крупную мурену, еще живую. Как это случилось, не могу представить. Видимо, была ранена или больна.

Пляж тянулся километра на два, а по его концам находились рыбачьи посёлки, и на берегу теснились большие лодки с очень красивыми обводами, позволявшими преодолевать прибойные волны. Я много раз видел, как такие лодки выходят в море. Сначала весь экипаж (а это человек 10) идет вброд, держа лодку за борта, и она пронзает волны, разбрасывая брызги. Потом в какой-то момент люди запрыгивают в лодку, и та идёт вперед по инерции, всё так же прокалывая волны, а потом экипаж начинает бешено грести вёслами, как у каноэ, и лодка, сначала медленно, потом всё быстрее, уходит в открытое море, где поднимает косой, похожий на латинский, парус. Пару раз видел, как из-за ошибки экипажа или по какой-то другой причине лодка становилась почти вертикально с людьми, висящими на ее бортах, как чёрные пиявки. А что, если рухнет на борт?! Но каждый раз лодки падали вперёд, поднимая тучу брызг, и благополучно выходили в океан за пределы прибоя.

Вдоль всего океанского побережья Ганы тянулась лентой кокосовая роща, которая прерывалась только устьями рек и ручьёв, оврагами и населёнными пунктами, где пальмы тоже были, но росли они реже, только там, где было свободное от построек место. В Лабади ширина кокосовой полосы составляла метров 100-150. Среди пальм располагались частные домики-раздевалки. Расхаживали мамми с фруктами, орехами, жареной рыбой и ямсом.

Очередным рейсом прилетело ещё трое наших, в том числе главный геолог экспедиции Виталий Карлович Ассельроде, лет пятидесяти, белокожий, похожий на актёра Пороховщикова девяностых годов. На лысине его торчало несколько седых волосков. Он был очень сдержанным и интеллигентным, но бывали случаи, когда в его светло-голубых тевтонских глазах мелькал какой-то дьявольский сарказм и колючий юмор. Слава Скиба, наш ганский ветеран, видимо, не соглашался в душе с тем, что главным геологом назначили не его, и нередко спорил с Виталием Карловичем, пуская от возбуждения «петухов». Тот долго спокойно и хладнокровно приводил контраргументы, но когда терял терпение, мог ответить такой шуточкой, которую по силе можно было сравнить с ударом конского копыта с соответствующим результатом. После таких случаев Слава долго зализывал травму, но потом всё начиналось сначала.

Наконец начальством было решено, что нам в Аккре делать нечего. Надо было перебираться на место постоянного базирования экспедиции. За последний год в пустой саванне был построен комфортабельный поселок под названием Bui Dam Camp (Лагерь Плотины Буи). Мы, конечно, звали свой лагерь просто Буи. Было решено, что в Аккре останется один Слава Скиба, чтобы встретить и ввести в курс дела большую группу членов экспедиции, которая вот-вот должна была прилететь в Гану. И однажды утром мы всемером погрузились в две мощные машины «шевроле-импала» и двинулись на север.

Пересекли прибрежную равнину, поросшую высокой травой и редким кустарником. Потом пошёл серпантин подъема на невысокий, но крутой горный хребет. Там на вершине увидели один из нескольких президентских дворцов. После перевала дорога пошла лабиринтом долин и ущелий. Видимо, эти места были благоприятны для жизни, так как встречалось много поселков и городков. Появились новые запахи. Во многих поселках мы видели деревянные помосты, на которых были высыпаны для просушки бобы какао. О приближении к такому месту сигнализировал резкий запах кислого брожения, не имеющий ничего общего с ароматом шоколада. И ещё один характерный, довольно приятный запах – запах пальмового масла, которое кипело в котлах для жарки во фритюре кусочков ямса, бананов, рыбы, мяса.

Когда проезжали через джунгли, меня поразила высота деревьев: метров 60, если не больше. На мёртвых ветвях, которые были у каждого дерева, сидели огромные, уродливые грифы с голыми шеями. Такие же грифы разгуливали по деревням, как наши воробьи, ссорясь из-за съедобных отбросов. Каждый такой «воробышек» был величиной с индюка. На дороге было много грузовиков, везущих брёвна. Обычно один грузовик вёз одно бревно длиной метров 10 и диаметром метра 3. Шофер сказал, что стоимость такого брёвнышка примерно равна стоимости не самой маленькой легковой машины.

Вдоль дороги часто попадались бесхозные бананы и папайи. С ботанической точки зрения, эти растения являются травами-переростками, растут очень быстро, и срубить их никому не жалко. Например, увидав, что у стоящей прямо за обочиной папайи достаточно крупные плоды, шофёр останавливается и одним ударом мачете (катласа) срубает такое «дерево» с диаметром ствола сантиметров 15, выбирает самые аппетитные плоды и едет дальше. Следующая машина может остановиться около срубленной папайи, и пассажиры выберут лучшие из оставшихся плодов, и т.д. Ее плод – «древесная дыня». Можно тут же его разрезать, выгрести и выбросить семена, похожие на чёрную икру, а жёлтую или оранжевую мякоть съесть. На следующий год можно будет на этом же месте срубить новую папайю, высотой метров 6, с плодами, выросшую из выброшенных семян.

Наши мощные машины быстро глотали милю за милей, а я, не отрываясь, смотрел в окно, пытаясь в первом приближении понять хотя бы внешнюю логику страны, которой на многие месяцы предстояло стать моей. Вслушивался в названия пролетавших мимо городков, ни на что не похожие, но пробуждающие смутные ассоциации то с лепетом обезьян, который я ещё не слышал, то с грохотом барабанов, то с шелестом пальмовых листьев… Пообедали в живописном городе Кумаси и – снова на север: сначала через джунгли, потом через лесосаванну, мимо невероятных баобабов с попугаями и вездесущими грифами на ветвях…

Мало что осталось в памяти от этой первой поездки через Гану: слишком много новых фактов и впечатлений и никакой основы, на которую их можно было бы уложить. Пройдут месяцы, и, глядя на карту Ганы, я смогу вызвать в памяти любой перекрёсток, лица и имена мамми, торгующих на нем, окрестные пейзажи… А пока… Я был даже рад, что наступила темнота и поток информации снаружи почти прекратился. Уже хотелось домой. Не в Ленинград, а домой, в дом, который ждал меня где-то впереди, в дом, который я ещё не видел, но всё-таки мой дом.

Наконец в чёрной ночи замелькали между корявых деревьев яркие пятна света. Мы въехали в новенький посёлок, состоявший из длинных одноэтажных домов-бунгало и асфальтированных дорог между кварталов. Посёлок то ли спал, то ли вымер, то ли не был еще заселён. Остановились на площади. К нам вышел комендант со связками ключей и предложил следовать за ним. Машины медленно покатили к кварталу, предназначенному для советской экспедиции. Все мои товарищи ожидали приезда семей, и им причиталось по полбунгало каждому с кухней и кондиционером. Они быстро выбрали себе дома, а я внёс их фамилии в какую-то книгу коменданта. Все разошлись и принялись стелить бельё, которое мы прихватили ещё из Аккры.

Мне, как безнадёжному холостяку, причиталась однокомнатная квартирка без кондиционера и кухни в длинном баракообразном доме. Я выбрал крайнюю, постелил себе, вымылся в душе и повалился на кровать. Через окно сквозь москитную сетку и стеклянные жалюзи падал свет ещё не выключенных уличных фонарей. Воздух был заполнен стрекотаньем, кваканьем, шорохами, скрипами… Я подумал, что всё это будет теперь заменять мне тиканье старых морских часов, что остались в Ленинграде. Наконец-то я был дома.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Если эта заметка Вам понравилась, поделитесь ею со своими друзьями в социальных сетях: кнопки «Поделиться» располагаются ниже

Связанные с этим материалом заметки:

Путешествие из Москвы в Гану. Часть I
Обеды на африканских дорогах-1. Рыба по-гански
Обеды на африканских дорогах-2. Кенке и банку
Обеды на африканских дорогах-3. Пюре из слоновьих ушей
Гана. В затопленных джунглях
Обыкновенная поездка русских по Африке
Первые полгода в Африке
Впереди – далёкий блеск алмазов, а вокруг – весёлая жизнь русских в Африке. Часть 1
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 2. Жизнь и приключения обезьяна Ваньки
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 3. Как же добраться до Сьерра-Леоне?
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 4. Крокодилы, бабуины и мы
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 5. Некоторые тропические неудобства
Весёлая жизнь русских в Африке. Часть 6. Взрыв
Все заметки того же автора

Полезные ссылки:

Купить авиабилеты по выгодной цене
Купить билеты на поезда для поездок по Европе
Надёжно и выгодно забронировать отель или апартаменты по всему миру
Заказать трансфер на такси из аэропорта или от ж/д вокзала до отеля (и обратно)
Заранее забронировать экскурсии в более чем 600 городах мира
Оформить онлайн страховой полис путешественника

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

  • Татьяна Барашева

    16.09.201915:22

    Очень интересно! Читаешь и не оторваться!
    1. Валерий Максюта

      16.09.201923:50

      Автор: Татьяна Барашева
      Очень интересно! Читаешь и не оторваться!
      Тогда читайте дальше. Думаю, что будет ещё интересней.